НЕРЯШЛИВОСТЬ В ГАЗЕТЕ НЕДОПУСТИМА
Товарищи, предметом обсуждения вашего съезда является военная печать. Военная газета есть прежде всего газета, а затем уже военная. Как газета, которой ничто газетное не должно быть чуждо, она должна быть хорошей газетой. Это первое и основное требование, которое мы к ней должны предъявить. Хорошая газета - это та, которая составляется не кое-как, не наспех, не неряшливо. Это очень важное условие.
Есть предрассудок, который отражает нашу общую культурную отсталость, будто газета, являясь, так сказать, скоропреходящим произведением печати, может быть, в отличие от книги, небрежно и неряшливо составлена. Правда, у нас и книги составляются сплошь и рядом неряшливо и наспех. Но если выбирать между неряшливой книгой и неряшливой газетой, то я скорей бы уж примирился с неряшливой книгой, потому что книгу можно читать более медленно, обдумывая и мысленно поправляя опечатки; наконец, большие книги у нас, к несчастью, еще читаются немногими. Газета же есть основной инструмент политического и культурного воспитания широких масс.
Орган воспитывающий должен отвечать целям воспитания, а воспитывать в неряшливости никуда не годится. Я начну с маленьких примеров и заранее извиняюсь перед редакцией нашей "Красной Звезды", если примеры эти возьму исключительно из двух номеров этой газеты. Этим я ни в коем случае не хочу сказать, что "Красная Звезда" исключительно неряшливая газета. Нет, она средне-неряшливая газета. Извиняюсь перед всеми, если буду говорить о мелких вопросах, но ведь газета вся состоит из мелких вещиц, из небольших статей, из мелких новостей, а на этом воспитываются новые свежие читатели. Я взял сотый и сто третий номера "Красной Звезды", которые оказались у меня на столе, примерно, за час до настоящего заседания. Газеты у нас начинаются обычно таким аншлагом: "Сегодня в номере", где и обращается внимание читателя на самое существенное. Возьмем сто третий номер; в аншлаге его мы читаем: "Наше берлинское торгпредство бойкотирует германскую торговлю". Я затруднюсь сказать - вы это сами лучше оцените, - все ли у нас, не только красноармейцы, но все ли командиры не то что взводов, а полков, все ли политруки знают, что такое торгпредство. Сомневаюсь. Думаю, что лучше было бы сказать торговое представительство. Я не говорю уж об опечатках: во второй строке аншлага говорится, что представитель СССР выехал из Германии в "Москви". Ну, уж без этого не обойдешься, на опечатке стоим. Дальше читаем: "Министерство иностранных дел предложило бывшему царскому послу очистить здание русского посольства", но где, в какой стране, в каком царстве-государстве - неизвестно. Хорошо, что мы с вами архи-просвещенные политики и знаем, что дело происходит в Лондоне. Но кто это читал уже в "Правде" и в "Известиях", не имеет нужды читать об этом вновь в "Красной Звезде". "Красную Звезду" будет читать преимущественно тот, кто не читал другой газеты, и он в таком заголовке ровно ничего не поймет. Возьмем аншлаг номера сотого. Читаем: "Германская полиция разгромила наше торгпредство в Берлине". Какое представление возникнет здесь у неискушенного читателя? "Разгромила" - значит взламывала двери, вышибала окна и пр. Крепкое слово иной раз не вредит, но нельзя такими словами вводить в заблуждение читателя о существе факта. Затем читаем: "Член английского парламента, либерал Оней, заявил, что СССР будет немедленно открыт кредит при условии признания старых долгов". Кто этот либерал Оней, я не имею понятия; может быть, некоторые товарищи более счастливы и знают, кто он. Но это все равно. Один из умников английского парламента заявил, что мы получим кредит, когда уплатим долги, т.-е. то, что говорили тысячу раз буржуазные умники и не-умники. Но почему-то это выделяется в аншлаге "Красной Звезды" в виде исключительно важной новости! А у рядового читателя нарушается политическая перспектива. Если составлять аншлаг, то нужно делать это очень внимательно и очень тщательно. Нужно вдумываться в психологию читателя, нужно понимать, что существенного случилось за сегодняшний день, чтобы кратко и сжато дать перечень важнейших событий. Если же поступать так, как я только что указал, то это значит вводить читателя в заблуждение, не облегчать, а затруднять его политическую ориентировку.
Что касается телеграмм, то я не раз уже говорил о том, что надо учиться обрабатывать материал телеграмм сообразно с уровнем и осведомленностью читателя. У нас почему-то считается, что агентство Роста и его корреспонденты имеют диктатуру над информацией, что они - законодатели стиля, что их телеграммы - это евангелие, и что всякая газета обязана перепечатывать телеграммы в том виде, в каком их получила. Это грубейшее заблуждение. Ни одна хорошо поставленная газета так не поступает. Правда, богатые буржуазные газеты имеют собственных корреспондентов, которые приспосабливаются к уровню и вкусам своих читателей. Но даже и социал-демократические газеты всегда обрабатывали информационный материал, часто сокращали на три четверти текст телеграмм, а иногда развивали и дополняли. Телеграмма дает факт, - а ты умей сообщить его читателю. Приведу пример из того же номера газеты, чтобы не возникло подозрения, что я выбирал материал умышленно. Читаем: "Советско-германский конфликт. Берлин, 7-е. Заявление тов. Крестинского". Узнаем-ка, прочитаем, что он, этот самый наш Крестинский, заявил: "Полномочный представитель СССР в Германии Крестинский передал германскому министру иностранных дел ноту, в которой подтверждает получение последней ноты германского правительства и подчеркивает, что полномочное представительство СССР сохраняет точку зрения, выраженную им в предшествовавших нотах". (Смех.) Все как по нотам! (Смех.) На месте свежего, неискушенного читателя я бы второй телеграммы не стал читать, - ибо что же тут поучительного, если Крестинский сообщает Штреземану в ноте, что он получил его ноту и остается на точке зрения прежних нот. Конечно, корреспондент Роста, сидящий в Берлине, знает, что вчера было в ноте, - он схватывает важные новости на лету и посылает их по проволоке, но мы-то, получивши эти новости в Москве, должны уметь отсеять их, рассортировать и приспособить к читателю. Одна телеграмма дана утром, другая днем, третья ночью, настроение в посольстве и в политических кругах меняется, корреспондент это схватывает и дает пестрый материал, в котором трудно разобраться. Задача редакции свести это воедино, выкинуть пустяки, выделить основное, комментировать, а не просто преподнести в сыром виде. Через газету происходит главная учеба, через газету можно и должно не только информировать, осведомлять, но и давать известный запас сведений, повышать образовательный, политический, культурный уровень читателя. В чем слабость нашего массового читателя, в том числе и военного? В том, что у него нет опорных пунктов под ногами, он не знает важнейших фактов: исторических, географических, экономических, статистических и т. д. Задача редакции состоит в том, чтобы, не превращая газету в учебник, - ни в каком случае! - в каждой статье заложить небольшой фундамент сведений, фактов. Повторяя затем эти сведения, можно их закрепить в сознании читателя, и он себя станет чувствовать постепенно тверже и тверже при чтении газет. У нас же в общей прессе, и в нашей военной, политические статьи сплошь и рядом пишутся в форме полемической "переписки друзей между собой". Можно обругать Макдональда (я сам по этой части грешил), тем более Пилсудского, - для этого основания есть, - но нужно, чтобы читатель знал, за что. Это, однако, не всегда соблюдается. Если вы возьмете вот эту передовицу, то тот, кто знает, кто такой Войцеховский, какой он партии, какую роль играет, тот, пожалуй, в этой дружеской полемике не ощущает большой нужды, а тот, кто не знает и нуждается в том, чтобы узнать, - тот, пожалуй, ничего не поймет. Критиковать, конечно, легче, чем писать, и я вполне готов признать, что это очень трудная штука - писать передовые статьи, которые бы, откликаясь на события сегодняшнего дня, в то же время заключали в себе необходимые элементы учебы, давали самые основные сведения - так, чтобы каждая статья немножко увеличивала багаж читателя, не отягощая его, не заставляя его чувствовать, что его "учат". Это трудное дело, но надо ему учиться.
В качестве многих других, по-моему, довольно дурных повадок военной прессы, назову одну: у нас склоняются, и, пожалуй, все в возрастающей степени, к высокоуважаемым авторам: бегают за людьми, иногда очень занятыми, хватают их за фалды и требуют статьи для украшения номера. Это казенщина и худшего типа, обременительная для тех, кого заставляют писать, и обременительная для читателей, так как сплошь и рядом то, что пишется этими лицами, неудобоваримо. Нужно брать статью, как статью, а не потому, что она подписана таким-то звучным именем. То же самое и относительно интервью. У нас бесконечное количество интервью, иногда абсолютно бессодержательных. Интервью - вообще порядочная гадость, введенная буржуазно-парламентскими нравами. По обязанности мы вынуждены бываем иногда давать интервью буржуазным корреспондентам. Это есть натуральный налог, центром взимания которого является Наркоминдел. Но если это есть неизбежное зло и если, например, "Известия", в числе многих других официальных извещений, печатают такого рода интервью, то наша военная печать должна печатать только те из них, которые имеют явный интерес для читателей, но не загромождать газету этой казенщиной.
Равняться по молодняку!
В чем состоит архи-специфический характер нашей военной газеты, который будет обозначаться чем дальше, тем больше? Дело в том, что наши военные газеты обслуживают читателя, который каждые два года обновляется чуть не сплошь. Это, конечно, не касается "Красной Звезды", которая должна будет обслуживать, главным образом, постоянный состав армии, тогда как окружные газеты будут обслуживать преимущественно переменный состав. Это есть естественное разделение труда. Разумеется, в дальнейшем, при повышении культурного уровня армии, "Красная Звезда" должна будет стать доступной и переменному составу армии. Мы ей всячески в этом поможем. Но это, так сказать, вторая или даже третья глава ее развития, а сейчас, если бы ей добраться до взводного, а потом до отделенного командира, то это будет уже очень большой успех. Но, за вычетом "Красной Звезды", наши военные газеты рассчитаны прежде всего на переменный состав, а переменный состав потому так и называется, что он периодически обновляется. Вот мы уволили 1901 год, набираем 1902 год. Значит, мы набираем новый контингент читателей, и должны всю учебу начать с начала. У остальной прессы этого нет. Конечно, и там молодняк подрастает, но основные кадры читателей остаются, уровень читателя шаг за шагом повышается, молодой читатель незаметно втягивается, а у нас два года обрабатывали читателя, а потом он ушел, исчез, на его место набирается молодняк, - начинай с начала! Это есть основное правило для военной газеты: иди в ногу с переменным составом. Заполнили казармы новым набором - и редакция, и рабкоры, и военкоры должны поставить перед собой заново вопрос: как подойти к тому молодому парню, который прибыл из деревни, в редких случаях из города, который казармы не знает, политики не ведает, который военной газеты не читал. Надо начинать с ним газетную работу с начала. Это как раз для данного момента, ввиду обновления армии, основной вопрос. Если военные газеты - а у нас есть хорошие окружные газеты - просто будут с разбега, по инерции, продолжать ту линию, которую они вели за прошлый год, то выйдет плохо, газеты не найдут своего нового читателя. Надо опять снизиться и взять разбег, надо твердо помнить, что молодой солдат, которого мы будем теперь иметь, значительно отличается от того, которого мы уволили в запас. Равняться по молодняку! Вместо интервью со всяческими многоуважаемыми деятелями, что если бы устроить интервью с новопризванными, с новобранцами? Я думаю, что это было бы куда интереснее, - только без фамилий, ибо на этой почве может лишь суетное тщеславие развиться. Но, например, рассказать со слов молодых красноармейцев десять биографий: где родился, как жил до сих пор, знал ли уволенных в запас из армии в своей деревне, как они там живут, что делают, как он представлял себе красную казарму, что слышал в деревне о Ленине. Свежее еще деревенское сознание его сфотографировать в газете. И рядом - городского. Выбирать, разумеется, надо типические фигуры и дать серию вот таких портретов или автопортретов молодняка-новобранца. Военкор, который проделает эту работу хорошо, тем самым приобретет очень высокий стаж, ибо это страшно трудно - заставить вот такого серого или полусерого, сырого или полусырого человека рассказывать о себе, обнаружить свое нутро.
Держать связь с отпускниками!
Если надо осветить новобранца и равняться в газете по молодняку, то надо не упускать и отпускника, уволенного сейчас в бессрочный отпуск красноармейца. Общие впечатления и сведения, которые я имел с разных сторон, непосредственно из нашей же казармы и от товарищей, которые в деревнях видают отпускников, и от товарищей, которые встречались с ними в вагонах, - общие впечатления, говорю я, таковы, что отпускники уезжали в хорошем настроении. Они многому научились, едут в деревню, чтобы драться там с поповщиной, с засильем кулаков и т. д. Едут они также с намерением - это одно из наших важнейших завоеваний - старому затхлому трехполью нанести сокрушительный удар, ибо они слышали агрономические лекции, были на сельскохозяйственной выставке и пр. В общем, очень отрадные впечатления и перспективы. Эти отпускники могут и должны стать правящим слоем в деревне. Каков, однако, дальнейший путь развития вот этих наших красноармейцев в деревне? Нельзя закрывать глаза на то, что тут есть две возможности. Отпускник-крестьянин, возвращающийся в деревню, многого понабрался в армии, многому научился в казарме, видел городских коммунистов вблизи, в нем нет страха перед коммунистом, у него есть связь с городом, он получил вкус к газете, он относится с ненавистью к старому сельскохозяйственному и бытовому укладу деревни, он, стало быть, деятель исключительно прогрессивный для деревни. И если он войдет в упряжку коллективной работы, он станет в высокой степени ценной культурной силой. Но представьте себе этого отпускника, действующего только на своей пашне, в своем дворе, исключительно во имя собственных интересов. Каков будет результат? Нетрудно предвидеть. Этот вот с пробужденной активностью, грамотный, прогрессивный в сельскохозяйственном смысле человек начинает орудовать у себя и на себя, в своем дворе, вводить более совершенные способы обработки земли и пр. Что из него может выйти в год-два? Кулак, первоклассный деревенский кулак! На это, товарищи, надо обратить сразу же внимание, призадуматься над этим заранее. Он грамотнее, ловчее, расторопнее, у него имеются связи с городом, он съездит, письмо напишет, газету прочтет, где, и как, и что, он и товарца купит легче, и семян скорее достанет. Одним словом, если дать ему качества, какие мы даем красноармейцу в казарме, и потом отпустить его в деревню и утерять его из виду, и если в деревне он не попадет ни в какую организацию коллективной работы, то значительный процент из этих отпущенных красноармейцев могут обернуться скоро кулаками, - не старым кулаком, безграмотным, с иконостасом, с лампадками, - нет, он безбожник, он грамотный, это будет уже кулак европеизированный. Некоторый процент таких кулаков неизбежен, товарищи, - на то и нэп! Пока мы не обеспечим твердые основы социалистического хозяйства, до тех пор совершенно неизбежно, что мы из нашей красной казармы будем выпускать известный процент этих возможных кулаков. В чем, однако, состоит задача? В том, чтобы этот процент свести к минимуму. А как этого достигнуть? Нужно направить энергию отпускников, прошедших казарменную школу, учебу, газету и пр., в коллективное русло. Тут встает вопрос и о кооперации, и о комсомоле, и о партии, и о создании контроля общественного мнения молодняка деревни, руководимого через комсомол партией. Военная печать должна, по возможности, сохранить и развить с отпускниками постоянные связи. Корреспонденция о деятельности отпускников в той же военной газете есть одна из существенных задач военной печати и вместе с тем путь воздействия на нашу общую печать.
Тердивизии
Теперь о тердивизиях. Это почти еще непочатый угол работы. Тердивизия у нас пока еще в проекте. Опыты, которые мы делали до сих пор, являются пока совершенно недостаточными, и мы иногда чрезмерно оптимистически и скороспело оценивали результаты. Они удовлетворительны, слов нет, - но ведь мы призывали до сих пор в территориальные дивизии только обученный человеческий материал. Перед нами стоит задача сбора необученного, не прошедшего казармы молодняка. Только в тот момент мы сможем сказать, что наш территориально-милиционный опыт вполне удался, когда построим территориальную дивизию из человеческого материала, не прошедшего казарму. В этой области скороспелые оптимистические обобщения и бахвальство более неуместны, чем где бы то ни было. У нас нет никакого основания сомневаться, что мы в этом опыте достигнем необходимых результатов. Он увенчается успехом. Но не так скоро. Было бы грубой ошибкой думать, что мы стоим уже у завершения милиционной системы, - нет, мы стоим только у порога ее. На этот счет и старый Энгельс, который знал толк в военном деле и имел не плохую голову, предупреждал, что нельзя надеяться на то, что пролетариат, завоевавши власть, введет сразу милиционную систему: нет, говорил он, завершенная милиционная система может быть введена только уже в развернутом, в упрочившемся социалистическом обществе, поскольку рядом с ним не будет капиталистического общества. Милиционная система предполагает полное растворение армии в хозяйственно-организованном населении, полное слияние военной организации с хозяйственной, культурной, спортивной и бытовой. До этого нам, конечно, еще очень далеко. Первый этап наш на этом пути - создать чисто территориально-милиционным путем из необученного молодняка первую дивизию, хотя бы и обладающую довольно многочисленными постоянными кадрами. Мы теперь вплотную подходим к этой задаче. Военная пресса должна помочь ее разрешению. Во время ближайших терсборов газета каждого округа и, конечно, "Красная Звезда" должны будут иметь военкоров, которые в процессе территориальных сборов осветили бы эту работу снизу доверху. На основании этого живого газетного материала мы будем проверять ход нашего милиционного опыта. Так дело пойдет вернее и успешнее.
Как писать?
Товарищи, у нас часто и много говорят о том, как рабкорам и военкорам писать, о слоге и пр. Это, конечно, важные вопросы, но есть вопрос основной, вопрос о том, что в газете нужно писать правду, по совести, и в этом смысле воспитывать наших военкоров. Мне приходилось на другом собрании говорить насчет значения правдивости в военном деле. Есть такой предрассудок, будто бы больше всего лгут дипломаты. Дипломаты лгут немало, это несомненно, - вероятно, даже советские. (Смех.) Ничего не поделаешь. Это их профессиональная обязанность, а иногда - профессиональная болезнь. Но я все-таки думаю, товарищи, что в военном деле лгут больше, чем в дипломатии. Это я говорю не из ведомственного соревнования (смех), а по чистой совести. Если взять историю войн с древнейших времен и пройтись по ней критически, как сделал немецкий профессор Дельбрюк*60, то обнаруживается, что это на девяносто девять процентов ложь - и в смысле численности сражающихся, и в смысле жертв, и в смысле трофеев, и в смысле героизма. Ложь на лжи. Нам это не с руки! Что наша Красная Армия - героическая армия, это я здесь не должен доказывать. Что она в труднейших условиях совершала чудеса, это несомненно. Но что есть и такие командиры, комиссары, и газетчики, которые кое-что понаприбавили, - в этом тоже не может быть никакого сомнения. Каков оказался бы процент этой самой прибавки при строгом химическом анализе, я решать не берусь. Но факт несомненный, что наряду с величайшим массовым и личным героизмом в Красной Армии было немало прикрашивания, сокрытия, а нередко и прямого привиранья. Это наблюдалось и в боевой обстановке. Снизу вверх, из полка - в бригаду, из бригады - в дивизию, потом в армию, из армии - на фронт шел поток донесений, и не все в этих донесениях было чистой правдой, немало было и отсебятины. Деловая правдивость не сама по себе дается, а является продуктом культурного воспитания. Совершенно ясно и очевидно, что правдивость в военном деле - в смысле того, чтобы правильно и честно рассказывать, что было, что видел и делал - ведь от этого зависит все! - есть основной вопрос воинского воспитания. Врага обмани так, чтобы он действительно оказался обманутым. Но свою собственную армию, командный состав, выше себя стоящих товарищей по общей борьбе обманывать не смей! В этом деле легкомыслие, тщеславие, ложный стыд есть преступление. За такое преступление можно и должно карать с успехом одиночек, если общественное мнение всей армии сформировалось и относится беспощадно к такого рода лжи, идущей снизу вверх, а иногда и сверху вниз.
Вот воспитание общественного мнения армии в духе правдивости есть большая задача военной печати. А для этого сама военная печать должна быть правдива. На вопрос: как писать? первейшая заповедь: пиши правдиво! Правдивость связана с целым рядом других качеств, с чувством ответственности, самостоятельности, с революционным достоинством. Красноармеец чувствует себя не рабом подневольным, а сознательным гражданином, который борется во имя большого дела, и поэтому именно он не обманывает, - себя ведь обманывать нельзя. Воспитание начинается с военкора, начинается со статьи в газете. Здесь очень важны руководящие указания редакции, систематические, постоянные, настойчивые, - потому что военные журналисты и корреспонденты, как и невоенные, часто не потому лгут, - это тоже очень важное соображение! - что они сознательно хотят обмануть, а потому, что они не додумались еще до искусства говорить правду. Это факт, товарищи! Военкор сразу начинает с готовых шаблонов: ему кажется, что так лучше, приличнее, достойнее... "Героическая Красная Армия" и пр. и пр. Верно ли это? Верно, героическая. Но он-то этого не показал, а просто повторяет шаблонные фразы, которые убивают мысль. У него все смазывается одной условной краской, у него нет еще способности индивидуализировать, оценивать конкретно данную обстановку, улавливать особенности места и времени. У него нет даже потребности спросить себя: а вот моя часть, отличается она от других или нет и чем именно? Раз есть готовый шаблон, и этот шаблон приемлется газетой, - он так и будет писать по-казенному. Между тем шаблон убивает чуть-чуть пробужденную мысль. На ней сразу образуется корка рутины, и эта корка заглушает самостоятельную мысль. Так может выработаться "спецкор" - в дурном смысле слова. Все у него очень просто: обмакнул перо в чернильницу и пишет общие места; сам дальше не двигается и читателя вперед не ведет. Сегодня, завтра одно и то же. Натолкнуть его на живое, пробудить в нем критическое отношение, вызвать стремление говорить правду, докапываться в каждом факте до его корней, - вот это важная газетно-воспитательная задача. Конечно, необходимо работать над слогом и стилем. Но всякий человек достаточно красноречив в том деле, которое его интересует, которое он знает, которое его захватывает. Всякий человек напишет хорошую корреспонденцию, если у него есть элементарные навыки грамотности, если он знает, о чем хочет писать, и если понимает, для чего хочет писать. С этого-то и надо начинать. Если хочешь что-нибудь в газете рассказать, то прежде всего хорошо уясни себе факт, узнай, как обстоит на самом деле, во всей конкретности, а затем спроси себя, зачем ты об этом факте хочешь в газете рассказать, какие цели преследуешь. Ведь военкоры существуют не для того, чтобы военкорствовать; надо помнить, что военкор есть орудие поднятия культурного уровня Красной Армии. С того момента, как военкор думает, что он самоцель, что военкор только для военкорства, - он погиб. Пишет ли он первую, десятую или сотую корреспонденцию, он должен знать, для чего пишет. Нам, старым и опытным рабкорам, отвратно бывает писать статьи не по материальным, а по формальным, например, юбилейным мотивам. Это у нас в ходу. Звонок: "Напишите, пожалуйста, статью по поводу выхода 75 номера газеты такой-то" (юбилеев у нас много!). Что тут скажешь? Такие статьи чаще всего - казенщина, рабкорство для рабкорства, т.-е. смерть всякой мысли.
На первых шагах пробуждения военкора, когда он только-только начал писать, - он будет неизбежно в самом процессе писания искать удовлетворения. Ему приятно взять бумагу, обмакнуть перо, писать. Его надо поощрять, направлять, но... не печатать. Ему надо объяснить по-товарищески: ты должен иметь цель, ты должен своей статьей совершить какую-то общественную работу.
Критика и чувство реальности
Газета должна пробуждать и направлять критицизм. Надо, чтобы интересы и наблюдения писателя и читателя не покрывались корой рутины. Но надо помнить, что критицизм на первых шагах есть орудие обоюдоострое. Никто так не критикует, как только что пробудившийся к сознательной жизни человек. Пробудился, увидал недочеты и критикует все и вся. Поэтому-то и молодежь очень критична. Свежи ее восприятия, она живет с широко открытыми глазами, наблюдает, остро реагирует. Опыта у нее мало. Общественное воспитание, не ослабляя свежести и страстности критики, должно привить ей необходимый общественный реализм. Рабкоры и военкоры представляют пробудившуюся критику молодого класса. Их критике также часто не хватает корней опыта, здесь руководство очень и очень нужно. Вести в военной печати линию славословия Красной Армии - это противоречило бы самому духу Красной Армии; но, с другой стороны, надо, чтобы критика была в соответствии с условиями и обстановкой, нужно, чтобы военкор воспитывался в понимании условий того, что он подвергает критике. С этого и начинается, в сущности, зрелый человек, зрелый гражданин, зрелый работник. Зрел тот, кто умеет критически подойти к делу - не в том только смысле, что он минусы отметит, а в том, что поймет и сможет показать другим, почему эти минусы возникли: от субъективной ли причины (вина), или от известных объективных условий, которые поддаются только медленному воздействию. В этом направлении надо вести дело.
Армия наша находится в состоянии постоянных преобразований, улучшений. Недостатков тьма. Недостатков чисто военных и недостатков, отражающих общие советские недочеты. Мы проводим теперь ряд преобразований. Проверка их может быть дана только снизу. Та военная реформа хороша, которая - при одних и тех же расходах государства на бойца - улучшает материальные условия его существования, повышает его воинскую выучку и общий культурно-политический уровень. Без этого результата все реформы - игра бюрократического воображения. Как же проверить результат? Снизу! Здесь первое слово военной печати. Здесь первое место военкору. Осмотри, наблюди, сравни, расскажи! Это вернейшее противоядие против пустопорожнего реформаторства и бюрократического самодовольства.
Печать и кумовство
Нужна правдивость, сказал я. А правдивость предполагает нелицеприятие. Надо беспощадно бороться с попытками использования корреспондентства всех газет, и в том числе военного корреспондентства, в духе прямого кумовства или замаскированного. Этот грех есть везде. В одном военном издании - не буду называть его, потому что издание само по себе хорошее - я встретил корреспонденцию, где бывший воспитанник одного очень высокого военного учебного заведения описывает, как он приехал в полк, как его встретили "не очень любезно", как он затем приехал в дивизию, где Иван Иванович его встретил опять-таки нелюбезно, но зато Петр Петрович - архи-любезно. Это уж никуда не годится. Это есть прием - может быть, в данном случае, по наивности - использования техники газеты по линии кумовства. Для этого, говорят, изобретено даже новое слово: кумунизм, которое происходит не от латинского слова коммуна, а от истинно-русского слова кум. Этот "кумунизм" встречается в печати не так уже редко, особенно в корреспонденциях с мест. На этой почве бывают жестокие столкновения и процессы. Немало случаев отвратительного, дикого, самодурского гонения на корреспондента. Но бывают случаи, когда корреспондент одного обвиняет, а другого восхваляет - не по соображениям общественным, а по соображениям кумовства. Острое, сильно отточенное оружие газетного обличения используется не всегда осторожно и добросовестно. В военном деле оружие газетной критики нужно применять добросовестнее, чем в каком бы то ни было другом деле. Военкоров надо воспитывать в духе коммунизма, а не кумунизма.
Армия и вопросы быта
Область интересов военной газеты - конечно, военные вопросы прежде всего. Но военное дело у нас тесным образом связано с политикой. Политика связана с партией, с рабочим государством. Исходная точка всего должна быть военная. Все ставится под военным углом зрения, в том числе и вопросы быта. Входят ли вопросы быта в сферу интересов военной печати? Безусловно входят. Вопросы быта не "выдумка", как пытались было сгоряча возразить. Вопросы быта, это - вопросы повседневной жизни масс. Как же они могут не интересовать молодого крестьянина или рабочего, оторвавшегося года на два от старого отцовского быта и потому склонного на многое взглянуть критическим глазом? Что такое самый социализм? Социализм, как историческое движение, имеет своей задачей перестроить материальный и духовный быт людей на основах солидарности. В отношении к этой задаче: перестроить быт на началах коллективизма и тем самым поднять личность человеческую на новую высоту, - в отношении к этой задаче и диктатура пролетариата, и революция, и наша партия - только средства к цели. Завоевавши власть и ставши перед задачей перестройки всего общественного уклада, рабочие массы во все большей степени будут направлять свою мысль и энергию на перестройку быта. Привить красноармейцу элементарные знания и навыки культурности: сделать его грамотным, научить его мыть руки перед едой, читать газету, не грызть семечек и пр. значит дать практический толчок его мысли в сторону работы над перестройкой старых семейно-бытовых форм жизни. Борьба с алкоголизмом тоже есть немаловажный вопрос быта. Мы безнадежно себя скомпрометировали бы, если бы отказались понимать, что одной из важнейших наших задач является работа в нынешней конкретной обстановке над перестройкой быта трудящихся масс. С чего мы начали в 1918 г.? Мы начали с многочисленных яслей для детей, с трудовых школ, с коммун-общежитий и т. д. Мы размахнулись слишком широко, считая, что мы гораздо богаче, чем оказались на деле. Нам пришлось потом жестко сократиться. Теперь материальные условия улучшились, и мы в новых условиях восстанавливаем работу над бытом. Только теперь интерес к этой работе охватил широкие массы. Все эти вопросы быта будут просачиваться и в деревню через Красную Армию. Перестройка быта в деревне гораздо сложнее: там семья, изба и изгородь, - переход к коллективным формам быта неизмеримо труднее. Но если мы не дадим нашему отпускному красноармейцу стать пленником кулацкой стихии, если мы его будем приучать к артельной обработке земли, к кооперации, то он станет лучшим проводником новых начал в области семейно-бытовой. Мы ни в каком случае не можем отказаться в нашей красной казарме от работы в области вопросов быта, а следовательно, не можем от них отказаться и в нашей военной газете. Крестьянин приобщается ныне к культуре прежде всего через свой красноармейский молодняк. Каждый пробуждающийся красноармеец непременно направляет свою мысль на условия своего существования в семье, на отношения между родителями и детьми, на вопросы брака, религии и пр. Мы не хотим и не можем лишиться такого важного звена культурной смычки между городом и деревней, каким является, в первую голову, переменный состав Красной Армии. Наши военные газеты должны и будут уделять широкое внимание вопросам быта трудящихся масс города и деревни. С этого в значительной мере и начнется перевоспитание молодняка 1902 г.
Военная печать и ленинизм
Вот, товарищи, то, что я могу сказать наиболее существенного о задачах нашей печати. Незачем говорить, что вся эта работа, с начала до конца, будет только в том случае хороша, если она будет проведена принципиально, т.-е. если вся она будет освещаться под углом зрения нашей партии, если вся она будет проникнута принципами и духом ленинизма. Сейчас, после трагической утраты Ленина, многие, едва пробужденные люди хотят найти какой-то самый короткий путь к Ленину. Они знают, что Ленин большой человек. Много говорят и пишут о нем. Читать толстые книги трудно, хочется найти самый короткий путь к Ленину, но чтоб это был путь верный. Между тем, дело это не простое, трудности большие. Разумеется, можно быть массовиком-ленинцем, даже не прочитавши ни одной книги Ленина. Таких очень много. Они идут по тому пути, который Ленин наметил, осветил, указал. Ведь тем и силен ленинизм, что он обобщает опыт масс. Но теперь есть нечто другое, массовик хочет собственной головой найти прямую дорогу к Ленину, понять его учение. Это огромное завоевание. Но в то же время здесь есть возможности ошибок, упрощения ленинизма, как системы, как учения, как метода. Это неизбежно. За этим потоком надо внимательно следить, углубляя его русло и заботясь о том, чтоб оно не засорялось. Но ошибки, односторонности и наивности в подходе к ленинизму есть, и они будут еще встречаться часто... Самой распространенной ошибкой является стремление использовать отдельные мысли или выражения Ленина совсем для других целей. Берут, например, цитату "врозь идти, вместе бить" (кстати сказать, фраза эта вовсе не принадлежит Ленину) и пытаются применить ее к стратегии, к тактике, думая, что в этом и состоит ленинизм. Берут другие афоризмы, которые у Ленина являются не абстрактными истинами, а формулировками конкретных отношений между определенными классами и партиями, и говорят себе: нельзя ли это все приспособить к военному делу, к морскому делу, к артиллерии. Такие искушения есть. Но это, конечно, неправильно, это не путь к Ленину. Это путь начетчиков. Вы знаете, как Толстой, который был метафизиком, составлял "Круг чтения": он брал отрывки из Конфуция*61, Христа, Платона*62, Карлейля*63 и наносил их в календаре, на первый день из Конфуция, на второй день из Декарта*64. Это есть подход начетчика-мужика. Крестьянин, духовно пробужденный, хочет общих истин, вечных истин, раз навсегда пригодных, он становится начетчиком, т.-е. берет готовые тексты, на них утверждается, их распространяет на все случаи жизни. По этому пути всю свою жизнь шел Толстой как философ. Но, конечно, из Ленина взять универсальные поучения, вырезать их ножницами, чтобы они были на каждый день пригодны и для учителя, и для артиллериста, и для хозяйственника, - это не то, это противоречит ленинизму. Ленин не дает готовых рецептов, а учит разбираться в обстановке. Ленинизм есть метод мысли, и этим методом, как инструментом, нужно овладеть. Чтобы овладеть им, нужно пройти трудный путь. Нужно под руководством Ленина продумать некоторые вопросы. Я, примерно, беру одну книжку Ленина, одну статью его, которая обозначала определенный поворот в политике, и ее проштудирую, изучу: почему Ленин тогда-то делал такие-то выводы и указания. Не ставлю вопрос так: не найду ли я, как политрук, в статье Ленина чего-нибудь полезного для своей роты, а говорю так: почему Ленин в 1904 г. выдвигал такой-то лозунг? Почему в 1907 г. выдвинул другой? Я как бы не для своей сегодняшней, непосредственной пользы подхожу к статье Ленина, а подхожу издалека: хочу понять, почему Ленин в таких-то условиях думал или действовал так-то. Чтобы это понять, я должен вникнуть в обстановку, в условия, - это нелегко, это требует усилий, работы, - но как только я это понял, то оказалось, что я не о Ленине забочусь, а себя обогатил, т.-е. понявши, почему Ленин в таком-то году так-то действовал, такую-то мысль выдвигал, я тем самым собственную свою мысль сделал более гибкой, более эластичной - и, глядишь, я, политрук или военкор, стал умнее, шире, смелее, поработавши над Лениным с таким вот историческим подходом. И само собой разумеется, что наши военные газеты, в меру своих сил и средств, технических, политических и всяких других, должны быть орудиями умелой пропаганды ленинизма в армии. (Аплодисменты.)
"Красная Звезда" N 105,
11 мая 1924 г.
*60 Дельбрюк, Ганс - см. т. IX, прим. 12.
*61 Конфуций - см. том XX, прим. 167.
*62 Платон (430-348 гг. до нашей эры) - великий греческий философ, родоначальник идеалистического направления в философии. Родился в Афинах и принадлежал к богатому и знатному роду. Афинская аристократия переживала в то время состояние упадка, все больше оттесняемая от власти торговыми классами афинского общества, и это обстоятельство отразилось на миросозерцании философа. Согласно основному убеждению Платона, подлинное бытие принадлежит только идеям, т.-е. постигаемым мыслью вечным и неизменным сущностям; изменчивость же чувственно воспринимаемых материальных вещей проистекает из того, что в них бытие идеи каким-то непонятным образом сочетается с противоположным началом небытия. "Душа" является органом постижения идей и, подобно этим последним, нематериальна и бессмертна. Свои философские взгляды Платон излагал не в школьной форме трактатов, а в драматических диалогах, написанных чрезвычайно живо и изящно; лучшие из них ("Федр", "Пир", "Федон") принадлежат к высочайшим образцам античной художественной литературы. Как верный ученик Сократа, Платон уделял особенно большое внимание этическим вопросам и посвятил целую книгу ("Государство") вопросу об идеальном устройстве общества. В этой книге - родоначальнице всех позднейших социальных утопий - ярко сказалась аристократическая ограниченность Платона. Платон резко делит свое мнимо-идеальное общество на два высших привилегированных сословия - правителей-философов и воинов - и на простой народ (земледельцы, ремесленники, торговцы), который должен содержать и кормить своих господ. При этом характерно, что, считая коммунистический строй наиболее благоприятным для создания высшего типа человеческой жизни, Платон требует его введения только для двух господствующих сословий.
Учение Платона оказало огромное влияние на дальнейшее развитие философских и религиозных идей. Основные мысли Платона (об идеях как прообразах материальных вещей, о бессмертии души) вошли существенным элементом в вероучение христианской церкви.
*63 Карлейль - см. том XX, прим. 140.
*64 Декарт - см. т. IX, прим. 252.